ПРАВО.ru
Репортаж
24 сентября 2014, 22:10

Процессуальный аудиопротокол ищет альтернативный путь в УПК

Процессуальный аудиопротокол ищет альтернативный путь в УПК

Пока правительство не хочет тратиться на обязательное аудиопротоколирование в судах, а уже установленные системы зачастую не используются, адвокаты нашли альтернативный способ борьбы с фатальными ошибками в протоколах. Нужно использовать записи, сделанные защитниками, если их фальсификация не доказана, предлагают они. И теперь по предложению зампреда сенатского комитета по конституционному законодательству Константин Добрынина, этой проблемой должна заняться специальная рабочая группа. А прокурорам он пообещал оформить в виде законопроектов идею возврата прокуратуре части утраченных в пользу СКР полномочий, в том числе права вести расследование в отношении профессиональных участников уголовного разбирательства.

Прокуроры против следователей

Обсуждение изменений, которые стоило бы внести в УПК, вчера в Совете Федерации началось со спора между Генпрокуратурой и Следственным комитетом о разделе полномочий. Свое выступление на круглом столе "Актуальные вопросы совершенствования уголовно-процессуального законодательства" начальник правового управления Генпрокуратуры Владимир Макаров посвятил традиционной теме ведомства: расширению прав, которые ведомство потеряло после отделения СК. Это, по мнению Генпрокуратуры, нужно, чтобы "повысить эффективность надзора за соблюдением законности органами предварительного следствия и дознания", а заодно восстановить "ослабленный правозащитный механизм в сфере уголовного судопроизводства". Среди пожеланий надзорного органа – предоставление прокурорам права возбуждать и прекращать поступившие к ним с обвинительным заключением уголовные дела, а также закрепление в УПК обязательности прокурорских требований для следователей и дознавателей.

Еще Макаров попросил вернуть переданные в 2007 году СКР полномочия по возбуждению и расследованию уголовных дел в отношении профессиональных участников уголовного разбирательства: судей, прокуроров, адвокатов. Концептуально ошибочным Макаров назвал случившееся перераспределение обязанностей, так как в зарубежных странах этим занимаются его коллеги. "[Следователи] уполномочены расследовать дела в отношении должностных лиц, судей, прокуроров, которые призваны оценивать законность и обоснованность их процессуальных действий, решений, а также в отношении своих процессуальных противников – адвокатов. Это нарушает баланс в системе процессуальных отношений", – резюмировал представитель Генпрокуратуры.

И встретил понимание. Замглавы комитета СФ по конституционному законодательству Константин Добрынин выразил готовность оформить эти идеи в виде законопроектов. С предложениями Генпрокуратуры согласился и глава Адвокатской палаты Москвы Генри Резник, сославшийся на "природу статуса прокурора в уголовном процессе", которой не соответствует лишение права прекращать дела. "Прокурор – хозяин уголовного преследования. Следствие называется предварительным, оно предваряет судебное разбирательство. И все это делается следователем для прокурора, [чтобы тот], ознакомившись с материалами, утвердил обвинительное заключение и затем поддерживал обвинение в суде", – заявил Резник. 

Отстаивать позиции СКР пришлось старшему инспектору Главного организационно-инспекторского управления комитета Георгию Смирнову, который активно участвует в нормотворческой деятельности ведомства. Он сомневался, что прокурора можно назвать хозяином обвинения, и упирал на то, что идеей проведенной реформы было разделение функции руководства следствием и прокурорского надзора: наделение прокурора большей объективностью и беспристрастностью. "[Реализация озвученных идей] приведет к тому, что прокурор опять утратит свою независимость, самостоятельность. И прокурорский надзор не будет таким беспристрастным и объективным", – заявлял Смирнов. Этими же аргументами он отбивал идею оппонентов возбуждать и расследовать дела в отношении лиц с особым правовым статусом. По его мнению, "это полное пересечение процессуальных функций надзора и уголовного преследования". А в заключение, видимо, чтобы подчеркнуть особый статус СКР, сослался на то, что его комитет не входит ни в одну из ветвей власти и подчинен непосредственно президенту. "То есть фактически реализуемая СКР следственная власть является фактически продолжением президентской власти", – заявил он, чем удивил сенатора Добрынина, заявившего, что никакой следственной власти не существует.

Адвокаты против всех

Когда к трибуне стали выходить адвокаты, критика досталась и следователям, и судам, и прокурорам, которые почти всегда соглашаются с необходимостью ареста обвиняемого. Нужно конкретизировать сроки ареста, предлагали одни, а управляющий партнер адвокатского бюро "Семеняко, Голубок и партнеры" Нина Боер высказала, как она сама это назвала, "немножко экстремистское предложение": чтобы суд при избрании меры пресечения мог проверять обоснованность квалификации. 

– Это абсолютное нарушение требований, которые предъявляются к избранию меры пресечения. Это произвол! – отреагировал Резник. – Если суд видит, и адвокат настаивает на том, что, например, нет вымогательства, а есть самоуправство, нет мошенничества, а есть причинение вреда путем злоупотребления доверием, то суд не должен избирать меру пресечения. Это просто-напросто изъян нашей практики.

Сильно волновала адвокатов тема достоверности сведений в протоколе судебного заседания. Доказать обоснованность замечаний к нему адвокату очень сложно, объяснял Дмитрий Подопригора из коллегии адвокатов "Санкт-Петербург". Решение проблемы он видит в аудиозаписи заседания. "Предлагаю в УПК внести норму, позволяющую адвокату приобщать такую аудиозапись и обязывающую суд ее приобщить, если не будет доказан факт ее фальсификации", – говорил он. Пойти на такие радикальные меры заставляет практика, следовало из его выступления. Дело в том, что и сейчас УПК разрешает суду вести запись, но она либо не применяется, либо пометка о ней не вносится в протокол, а потому ссылаться на нее нельзя. При этом суды зачастую отказываются принимать аудиозапись, которую вели адвокаты. Иногда мотивировка "откровенно комическая", рассказывал Подопригора: "прокурор не может удостовериться в аутентичности представленной аудиозаписи" или "адвокат, представляя эту запись, не указал, каким образом она производилась".

Второй рецепт борьбы с фальсифицированными протоколами от адвоката заключается в изменении процедуры рассмотрения замечаний к ним. Для этого Подопригора предлагает звать на это заседание тех, достоверность отражения чьих слов в протоколе оспаривается. "Только они могут сказать, что они говорили", – сказал адвокат, но сам заметил, что идея спорная, так как могут затянуться сроки разбирательства. Заодно он попросил усовершенствовать норму в УПК о сроках, которые отводятся на ознакомление с протоколом. Сейчас на это дают не менее пяти суток, а суд его может увеличить. Есть процессы очень длительные, и за это время с протоколом ознакомиться невозможно, рассказывал Подопригора и предложил записать так: срок ознакомления с протоколом не может быть менее количества дней судебных заседаний. "Было 20 дней судебных заседаний – то 20 дней на ознакомление", – сказал он.

– Не лихо ли? – отреагировал Резник.

– Может быть, и лихо. Но зачастую заседания бывают по четыре-шесть часов, – сказал Подопригора и попросил сенаторов об еще одной корректировке УПК: обязать суд по ходатайству сторон протокол или его часть готовить по результатам судебного следствия, а не позже, чтобы на момент прений стороны знали, на чем могут основываться, а на чем нет. У создателя сайта Gulagu.net Владимира Осечкина было еще более радикальное предложение: сократить срок изготовления протокола с трех суток до одного часа. "Можно ли называть то, что делается через три дня, протоколом судебного заседания? Может быть, это гораздо честнее называть воспоминаниями секретаря о заседании?" – возмущался он. Но сенатор Добрынин его остановил, призвав быть реалистом. "По-честному это нереально. Идея классная. Но пока не получится", – отрезал он и предложил создать рабочую группу, чтобы разобраться с тонкостями аудиопротоколирования в судах. Впрочем, ранее правительство уже отказалось поддерживать законопроект сенатора Антона Белякова о введении обязательной аудиозаписи во всех судах, так как это потребует дополнительных финансовых вливаний.

Перезагрузка для квалифколлегий

А после слов Осечкина о необходимости "перезагрузки" квалификационных коллегий судей и введения в них реальных представителей общественности и правозащитников, судебных журналистов разговор ушел в сторону от УПК. Глава комитета СФ по конституционному законодательству Андрей Клишас согласился, что обновление ВККС необходимо, и рассказал об особенностях набора представителей общественности. Как оказалось, туда никто не стремится попасть, зато, по словам сенатора, туда пытались пробиться "очень специфические граждане", но им "жестко поставили отпор". "Буквально в последний раз я искал представителей вузов, профессоров, которых знаю лично, – сетовал Клишас. – Осенью снова объявим [конкурс] – заканчиваются полномочия [у членов]". При этом из его слов можно предположить, кто будут желанными кандидатами: известные юристы, профессора права из правозащитников, которые действительно в этой профессии уважаемы. 

– Профессоров не должны представлять высшие учебные заведения. Их должны представлять общественные организации, потому что высшие учебные заведения не относятся к ним, – заметил Резник. Клишас согласился, что вузовский путь – "это не очень красиво", но сослался на сложившуюся практику. Сошлись спорщики в одном: общественные палаты должны быть в этом вопросе активнее.