Пока на суд общественности не представлена модель реформирования юридической профессии, говорить о плюсах и минусах, перспективах и последствиях мы можем лишь абстрактно. Тем не менее, существует ряд основополагающих моментов, из которых нужно исходить при оценке процессов, происходящих на рынке юридических услуг в России.
Занимательное правоведение
В российской правовой действительности сложилась ситуация, когда физические лица воспринимаются законодателем и, следовательно, правоприменителями как наиболее слабая сторона в любых правоотношениях с юридическими лицами и органами государственной власти. Такая слабость проявляется прежде всего в презумпции их правовой неграмотности и незащищенности. Причем степень этой "недееспособности" такая, что оказание массовой бесплатной юридической помощи гражданам возведено в ранг социальной политики нашего государства.
Показательным примером служит законодательство в области трудовых и потребительских отношений, а также практика его применения с перекосом в сторону несправедливо обиженных, несчастных и неграмотных работников и потребителей. Есть еще банальный пример — уголовный процесс, в котором слабой стороне, находящейся под прессингом государственного обвинения, гарантирована квалифицированная юридическая помощь, впрочем, далеко не эффективная, учитывая обвинительный уклон уголовного правосудия в России.
В озвученном контексте разумно употреблять словосочетание "юридическая помощь" в лексическом его значении, которое упрощенно можно определить как профессиональное адвокатское содействие физическим лицам по защите их прав. При таком терминологическом подходе государственное вмешательство в отношения между лицами, оказывающими юридическую помощь, и лицами, ее получающими, выглядит как логичная, оправданная и разумная мера.
Другая российская правовая традиция — восприятие законодателем участников экономических правоотношений, а именно хозяйственных обществ и других юридических лиц, а также граждан, обладающих статусом индивидуального предпринимателя, как неких профессионалов, которые в силу своего положения должны разбираться во всем, что касается их деятельности; должны всегда действовать с должной внимательностью и осмотрительностью при осуществлении своих прав и обязанностей; отвечать за свои действия даже без вины.
Предполагается, что указанная группа субъектов может и должна обслуживать свои юридические потребности самостоятельно, привлекая в случае необходимости сторонних консультантов и неся полную ответственность за свой выбор перед всеми.
Здесь имеет смысл употреблять словосочетание "юридические услуги", подразумевающее наличие свободного рыночного и договорного характера отношений, которые позволяют иметь возможность выбора любого исполнителя юридических поручений. Такой исполнитель, будь он адвокат или частнопрактикующий юрист, так же, как и заказчик, является участником свободных экономических отношений — равноправной и независимой стороной гражданско-правового договора на оказание юридических услуг.
Первое объективное препятствие
Планируемое изменение давно сложившегося порядка вещей введением адвокатской монополии приведет к объединению указанных двух групп к одному знаменателю и допущению, что абсолютно все участники любых правоотношений не в состоянии самостоятельно защищать себя или выбирать на рынке независимых исполнителей для оказания юридических услуг, а нуждаются в правовой помощи со стороны наиболее сильного в этом смысле субъекта — адвоката.
То есть выбор конкретного консультанта для выполнения того или иного юридического поручения никогда не будет больше основываться на принципах свободы договора и свободы конкуренции.
Таким образом, наличествует первое объективное препятствие введения адвокатской монополии — это естественным образом сложившаяся правовая традиция, основанная на современном понимании российским правом свободы предпринимательской деятельности, свободы договора и свободы конкуренции, которая разделяет юридическую помощь и юридические услуги.
Неожиданный эффект адвокатского лобби
Существующий правовой дуализм, на мой взгляд, должен устраивать всех участников дискуссии вокруг юридической профессии, так как невозможно его преодолеть без причинения вреда обеим противоборствующим сторонам, причем, пострадает сильнее всего российская адвокатура.
Об этом косвенно говорил в одной своей работе, посвященной ВТО и юридическим услугам, советник президента Федеральной палаты адвокатов РФ Александр Муранов — один из апологетов адвокатской монополии: "Если попытаться кому-либо в ВТО разъяснить, что юридическую помощь адвокатов в России не следует называть услугами, то вряд ли можно ожидать иной реакции, нежели снисходительное недоумение" (1). Действительно, термины "рынок" и "торговля" используются в ВТО в отношении всех сфер оказания платных услуг.
Учитывая упорство, с которым российское государство стремится во Всемирную торговую организацию, и факт устранения последнего входного барьера ко вступлению — окончательное согласование позиций России и США, то адвокатам стоит всерьез взволноваться за свою судьбу. Ведь в свете скорого вхождения в ВТО схема объединения юридической профессии под флагом адвокатуры неминуемо приведет к "коммерциализации" адвокатуры и распространению на ее деятельность понятия "юридические услуги", как это принято во всем мире.
Излишним будет говорить о нежелательности для адвокатов такого сценария, ведь тогда адвокатская деятельность перестанет носить публично-правовой характер со всеми вытекающими последствиями.
О них, кстати, красноречиво высказался другой поборник адвокатской монополии — президент Адвокатской палаты Москвы Генри Резник: "У нас написано, что адвокатская деятельность — не предпринимательская и от этого принципа мы не откажемся никогда, потому что он дает практикующим адвокатам ряд неоспоримых привилегий" (2). Поэтому сторонникам адвокатской монополии необходимо переключиться на сохранение status quo, а не пытаться расширить свое влияние.
Эмоциональный аспект
В настоящем эссе можно подробно не писать об эмоциях и целом ряде других субъективных возражений по поводу предстоящего объединения, испытываемых в партии "антимонопольщиков", состоящей из частнопрактикующих юристов и юридических фирм. Об этих страстях я подробно писал ранее в работе "Саморегулирование юристов против адвокатской монополии".
Отмечу только, что столь беспрецедентный накал обеспечила официальная позиция классической российской адвокатуры, обижающая национальный юридический бизнес, который обоснованно видит в этой позиции замах на некий "геноцид" — захват рынка с планируемым почти полным уничтожением его участников.
Например, вот что думает о реформе тот же Генри Резник: "Должен признаться, что нам не очень радостно принять большую армию господ, в принадлежности которых к юридической профессии еще надо разобраться. У вновь вступивших вчерашних вольных юристов будут свои представления об адвокатской практике, они потребуют свой кусок власти в органах адвокатского самоуправления. Для нас это головная боль" (3).
Господин Юрий Пилипенко — первый вице-президент ФПА РФ вообще не видит частнопрактикующих юристов, презрительно называя их нежелание становиться адвокатами "бунтом амбарных мышей" (4).
Второе объективное препятствие
Второе объективное препятствие введения полной адвокатской монополии — это установленный законом непредпринимательский характер деятельности адвокатов. Искусственность и нелогичность такого положения вещей очевидна, ведь оказание платных юридических услуг, пускай даже при действующей сейчас адвокатской монополии в отношении, например, защиты прав подозреваемых в совершении уголовных преступлений, неминуемо порождает внутрикорпоративную конкуренцию с использованием всего набора рыночных инструментов.
Фиктивность непредпринимательской деятельности проявляется в том, что многими адвокатами, а не только немногочисленными известными российскими "юрфирмами", построенными на основе адвокатских бюро и коллегий, выстраиваются параллельные структуры в виде хозяйственных обществ для придания коллективной адвокатской работе организованной формы, для распределения прибыли от оказания "юридической помощи" и закрепления порядка совместного владения таким, с позволения сказать, "адвокатским бизнесом".
Так, в Едином государственном реестре юридических лиц можно обнаружить: ООО "Пепеляев групп", ЗАО "Юридическая фирма "ВЕГАС-ЛЕКС", ООО "Юридическая фирма "ЮСТИНА", ЗАО "Юков, Хренов и Партнеры", ООО "АЛРУД", ЗАО "Гольцблат БЛП", ЗАО "Монастырский, Зюба, Степанов & Партнеры" и так далее. И это несмотря на то, что первые лица указанных юрфирм — адвокаты, зачастую имеющие одноименные коллегии и бюро.
Описанные "костыли" позволяют не только вести бизнес адвокатам, но и помогают обходить закрепленный законодательно индивидуальный характер их труда — основу независимости и одновременно главное препятствие в организации эффективной правовой работы для нужд современных бизнес-клиентов, которым требуется не столько судебный представитель, сколько комплекс разного рода услуг правового характера и коллективная проектная работа.
Таково реальное положение, однако использовать финансово-экономическую модель, построенную на механизме обхода закона, для функциональной консолидации отрасли было бы совершенно не верно. Очевидно, что существующие формы адвокатских образований не позволяют легально консолидировать кадровые ресурсы и накапливать прибыль.
А раз нет ресурсов, то нет никакой возможности улучшать материально-техническую базу, развивать технологии проектной работы и коллективные практики, которые базируются на совместной командной работе, традиционных для коммерческих фирм системах мотивации и отношениях власти-подчинения, на долгосрочных надежных иерархических связях в коллективе и, наконец, корпоративной культуре.
Оставить все как есть?
Отрицать существование такого мощного явления как юридический бизнес и действовать так, будто его нет, сегодня уже не получится даже такой влиятельной корпорации, как российская адвокатура. Ведь взаимный симбиоз этих двух "организмов" зашел настолько далеко, что отделить их друг от друга безболезненно не удастся.
Самым простым выходом для всех было бы оставить все как есть, но активность одной заинтересованной стороны запустила необратимую реакцию, о последствиях которой остается только гадать. Одно только понятно: рынок юридических услуг не останется больше без "отчего" внимания, несмотря на то, что существующее положение вещей находится пока в состоянии уверенного равновесия.
Самое удивительное, что в реформе юридической профессии заинтересованы все, включая представителей юридических ВУЗов, так как престиж юриспруденции серьезно пострадал не в последнюю очередь благодаря уровню подготовки выпускников.
На мой взгляд, наиболее разумным было бы оставить за российской адвокатурой контроль за уголовным процессом и традиционный набор их привилегий. Отдельно организовав и законодательно закрепив статус профессиональных участников рынка юридических услуг, связанных с представительством по гражданским делам и правовым бизнес-консалтингом. Для этого подойдет за основу 315-ФЗ "О саморегулируемых организациях", тем более, что известен более чем положительный опыт саморегулирования — объединение профессиональных участников рынка юридических услуг Уральская правовая палата.
Автор: Евгений Шестаков, управляющий партнер Группы правовых компаний "ИНТЕЛЛЕКТ-С"
