Авторы: Наталья Бушуева, Светлана Синица, Александр Пилипчук
Валентина Костина стала студенткой юридического института по ошибке, но судьбе благодарна за то, что так произошло. Ее карьера началась в годы Великой Отечественной войны, и Костиной пришлось, например, судить колхозников на освобожденных территориях за невыработанные трудодни, а больше всего хотелось преподавать и заниматься цивилистикой. И то и другое желания сбылись, да и вообще о судебной системе советских времен у Костиной остались положительные воспоминания. Сейчас, по ее мнению, в судах тоже трудятся в большинстве своем честные люди.
"У меня не было мечты стать судьей – судьба решила за меня"
Валентина Селявко, ныне Костина, родилась в 1920 году в Иркутской области, в городе Нижнеудинске. Несколько раз семья переезжала с места на место: сначала в город Ишим Омской области, где надо было ухаживать за тяжело заболевшим в командировке отцом, затем, когда его не стало, в Исетский район Тюменской области к старшему брату. Там он осел после окончания техникума. В этот момент Валентине было 10 лет, а всего на руках у матери осталось пятеро детей в возрасте от четырех до 14 лет.
В Тюменской области девушка окончила 9-й класс, а среднее образование отправилась получать в Ишим, связанный с памятью об отце. Здесь она жила у подруги матери, десятилетку окончила с отличием, что давало право на зачисление в вуз без экзаменов.
Но ее желание продолжить образование не нашло поддержки у матери и старшего брата. Семья жила бедно, и они настояли, чтобы Валентина пошла работать. Девушка устроилась в школу учительницей начальных классов, однако от мысли поступить в вуз не отказалась. Втайне от родных она послала документы в Московский государственный университет на русский язык и литературу – ей хотелось стать преподавателем русского языка и литературы. Но в ответ получила телеграмму, из которой с огорчением узнала, что такой специальности в университете уже несколько лет не существует…
В 1930-х годах естественные и гуманитарные факультеты один за другим выводились из МГУ, а на их базе создавались самостоятельные вузы. Из факультета советского строительства и права выросли Московский институт советского права и Московский институт советского строительства. В 1937 году первый был преобразован в Московский юридический институт. Именно в этот вуз и привел Валентину случай, о котором она всегда вспоминает с долей юмора.
Дело в том, рассказала Костина, что в телеграмме на ее имя секретарь приемной комиссии МГУ указал аббревиатуры и адреса двух московских вузов и просил сообщить, в какой из них переслать ее документы. Нисколько не сомневаясь, что предложенные учебные заведения имеют отношение к выбранному ею профилю, Валентина просто выбрала адрес "поудобнее" – центральную улицу Герцена. А затем в сибирскую глубинку пришла телеграмма о ее зачислении в Московский юридический институт с предоставлением общежития.
– Так что у меня не было мечты стать судьей – судьба решила за меня. Стремление учиться было необычайным, и терять время я не хотела. Я ни о чем не жалею. Всегда параллельно с юридической работой преподавала, так что желание стать преподавателем нашло свое применение, – говорит Костина спустя несколько десятилетий. – Я благодарна советской власти за то, что я, девочка из бедной семьи, смогла бесплатно получить высшее образование.
"Юридическая литература не сгорела из-за того, что в ней много воды
Старший брат Валентины буквально накануне 1 сентября нашел деньги на дорогу в Москву. Перед поездкой стали искать в скудных деревенских магазинах туфли, но не нашлось нужного размера. Поэтому, по словам Костиной, она поехала в Москву в новых галошах.
В столице ей пришлось учиться и одновременно работать. "Вначале устроилась учительницей в вечернюю школу, организованную профсоюзом домработниц, затем в "Мосэнергосбыте" занималась заключением договоров. Даже удалось побывать в мастерской Дейнеки – переписывала у него данные с приборов учета электроэнергии. Позже местком профсоюза устроил меня секретарем в московский филиал Всесоюзного юридического заочного института, который находился в том же здании, что и мой институт", – рассказывала она. Но несмотря на загруженность на работе, Костина неизменно входила в число лучших студентов вуза по успеваемости.
"Учиться было очень интересно! – впоминает она. – У нас были прекрасные преподаватели. Например, латинский язык вел сам Розенталь. Я в числе пяти сокурсников занималась в кружке латинского языка". По совету Розенталя она с сокурсниками сходила на "Реквием" Моцарта, где звучит латынь, побывали и на опере "Орфей и Эвридика", где партии исполнялись на итальянском языке. Потом Костина часто ходила в консерваторию, благо она соседствовала с юридическим институтом.
– Конечно, наша институтская жизнь не была лишена и веселья, – заметила она. – Даже такое происшествие, как пожар в библиотеке института, где, к счастью, ни одна книга не пострадала, в стенгазете отразили заметкой: "Юридическая литература не сгорела из-за того, что в ней много воды.
Диплом об окончании института Костиной вручили 30 июня 1941 года, неделю спустя после вторжения гитлеровской Германии на территорию СССР. Лишь один из шести госэкзаменов она сдала не на отлично. "На государственных экзаменах первым предметом я сдавала основы марксизма-ленинизма и сильно переволновалась, мне поставили четверку. Позже меня пригласил председатель экзаменационной комиссии и предложил пересдать этот предмет. Но я отказалась: в атмосфере начала войны уже было не до этого", – вспоминает Костина.
Первым рассмотренным делом 21-летней судьи стало убийство
После окончания вуза ее направили по распределению в Тамбовскую область, где ее ждали выборы в народные судьи Моршанского районного суда. Но в областном управлении Народного комиссариата юстиции рассудили иначе. "Начальник управления сказал, что нужно укреплять кадры, так как мужчин не осталось: всех призывают в армию. Я поработала около месяца и.о. ревизора в управлении, а потом меня, 21-летнюю, избрали народным судьей 1-го участка г. Тамбова, – говорит Костина.
Первым уголовным делом, которое она рассмотрела, стало умышленное убийство женщины на бытовой почве ее сожителем. Костина хорошо помнит, что подсудимый в недалеком прошлом работал водителем председателя облисполкома. Приговор – 10 лет лишения свободы – был обжалован осужденным в кассационную инстанцию Тамбовского областного суда, однако был оставлен без изменения. Здесь Костиной впервые пришлось рассматривать дела, связанные с опозданием на работу, прогулами и самовольным уходом с предприятия. За год до начала войны был принят указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Последнее каралось тюремным заключением сроком от двух до четырех месяцев, а прогулы – исправительно-трудовыми работами по месту работы сроком до шести месяцев с удержанием до 25% заработной платы. Со вступлением Советского Союза в войну с Германией санкции за эти действия значительно усилились. Так, с конца декабря 1942 года уход с предприятия оборонного значения был объявлен трудовым дезертирством и карался тюремным заключением на срок от пяти до восьми лет.
Как раз в конце 42-го Наркомюст начал восстанавливать суды и органы юстиции на некоторых территориях СССР, освобожденных от оккупантов, в том числе в Ростовской области. В приказ наркома о переводе туда в качестве старшего ревизора попала и Костина. Однако она настояла на том, чтобы ей разрешили продолжить судебную деятельность. И стала судьей 1-го участка Зверевского района.
Вспоминая тот период жизни, Костина рассказала, что ей приходилось рассматривать немало дел, связанных с невыработкой обязательного минимума трудодней колхозниками. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 апреля 1942 года предусматривал за это уголовную ответственность в виде исправительных работ в колхозе на срок до шести месяцев. 25% заработанного удерживалось в пользу колхозов, что, по мнению советских властей, должно было заинтересовывать их в исполнении подобных наказаний. Судебная практика по этим делам формировалась с учетом приказа Наркомюста от 4 июля 1942 года, по которому судам запрещалось принимать к рассмотрению дела колхозников старше 60 лет и колхозниц старше 55 лет, а также подростков моложе 16 лет, не выработавших минимум в 50 трудодней в год.
Но донской климат не подошел Костиной и ей по состоянию здоровья разрешили переехать в родной Исетский район, который зимой 1943 года был передан в состав Курганской области. В местном управлении Наркомюста 24-летней Костиной предложили место народного судьи в Шадринском районном суде, а перед этим она должна была пройти практику в Курганском областном. "Через несколько дней после начала практики меня вызвал Анисим Родионович Калмыков, в то время руководивший облсудом, и пригласил остаться", – вспоминает Костина.
В Курганском областном суде она проработала с 1944 по 1947 год, а в 1947-м, годом ранее выйдя замуж за адвоката Петра Кривоноса, решила вместе с ним и матерью перебраться в Челябинск. Председатель Челябинского облсуда Марк Кучеренко, к которому она обратилась с просьбой помочь с работой и жильем, сразу же предложил ей в облсуде должность судьи коллегии по гражданским делам. Молодая семья получила комнату в коммунальной квартире, где их соседом стал сам Кучеренко.
В конце 1949 года Президиум Верховного Совета СССР избрал Костину на должность заместителя председателя линейного суда Южно-Уральской железной дороги. К этому времени произошли изменения и в ее личной жизни: она второй раз вышла замуж. С новым мужем, транспортным прокурором Челябинского отделения ЮУЖД Степаном Костиным, она прожила 40 лет.
Судья-преподаватель
Именно в Челябинске, по словам Костиной, она смогла наиболее полно реализовать свою тягу к преподавательской деятельности. "Многие члены суда читали лекции, проводили беседы на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях. Тогда профилактическая работа и правовая пропаганда учитывались как один из показателей работы суда", – вспоминала она. Темы выступлений, по ее словам, определяло руководство суда или общество "Знание", но поступали также заявки от предприятий и учреждений. Например, с лекциями по трудовому законодательству я выступала на часовом заводе, а также перед депутатами областного Совета. Приходилось принимать участие и в передачах местного радио и телевидения.
Но больше всего Костиной нравилось преподавание основ государства и права в Межобластной партийной школе, где учились секретари райкомов партии, председатели райисполкомов, руководители различных ведомств, и заочной Высшей партийной школе при ЦК КПСС. Она с благодарностью вспоминает заместителя председателя Челябинского областного суда Ефрема Гуренкова, который предложил ей по совместительству вести этот предмет. А в марте 1952 года Костиной поступило предложение из обкома партии целиком сосредоточиться на работе старшего преподавателя партшколы.
Здесь в штате она проработала пять лет, пока в 1957 году в связи с уменьшением преподавательской нагрузки из-за реорганизации системы подготовки партийно-советских кадров ей не предложили вернуться в областной суд. "Это совпадало с моими профессиональными интересами, поскольку в линейном суде рассматривались только уголовные дела, а меня всегда больше привлекали гражданские, я считаю себя цивилистом", – говорит Костина. А окончательный выбор, по ее словам, помогла сделать мать. "Она, больная, лежала в соседней комнате и, услышав наш с мужем разговор, крикнула: "Валя, иди в судьи!" – вспоминает Костина.
Одновременно с ней в суд из прокуратуры пришел Виктор Чернышенко. В 1944 году у него были частично ампутированы стопы, но он закончил Свердловский юридический институт и прекрасно работал. По словам Костиной, встал вопрос, "кого из нас взять в гражданскую коллегию". "Естественно, у него, как у Героя Советского Союза, было преимущество. Но он уступил мне, а сам пошел в коллегию по уголовным делам. Позже перешел в нашу коллегию и долгое время работал со мной в одном составе…" – вспоминает Костина.
В облсуде Костина проработала с 1957 по 1975 год, а после ухода в отставку вновь вернулась к преподавательской деятельности и занималась ею до 1986 года.
"В судьи люди шли по призванию, не за деньги"
В 1971 году Костиной довелось выступить на Пленуме Верховного Суда СССР. "Для рядового судьи – это редкий случай", – рассказывает Костина. Готовился пленум по применению основ законодательства о труде Союза ССР, в том числе – как определяется размер материальной ответственности. "Я по поручению заместителя председателя суда Константина Никитина в юридическом отделе Челябинского тракторного завода собрала данные, чтобы высказать точку зрения нашего суда в прениях в Москве. Но уже в столице выяснилось, что вопрос сняли с повестки дня. Вместо него включили вопрос о работе коллегии по гражданским делам. Пришлось моментально готовиться и выступить. Волновалось страшно! Но все прошло успешно", – вспоминает Костина.
После этого выступления ее включили в состав рабочей комиссии по подготовке проекта постановления о работе судебной коллегии по гражданским делам ВС. А спустя два года ей, тогда уже члену Президиума Челябинского облсуда, присвоили звание "Заслуженный юрист РСФСР", введенное в 1966 году. До нее в суде это звание носил только Андрей Ведерников (в 1954–1977 годах член судебной коллегии по уголовным делам, звание ему присвоили в 1971 г.), а одновременно с Костиной его получил председатель суда Аркадий Пшеничников. "[Он], похоже, устроил так, что на общем собрании в областном суде коллектив поздравил прежде всего меня. Это было вполне в характере Аркадия Павловича, – вспоминает Костина. – Помимо выдающихся профессиональных качеств он был к тому же очень интеллигентным и порядочным человеком".
Вообще советских судей она вспоминает с уважением. "Не было в наше время погони за деньгами. Ленинский принцип провозглашал: государственный служащий должен получать зарплату как средний квалифицированный рабочий. Так что зарплата у нас была средняя. В судьи люди шли по призванию, не за деньги", – говорил она. Впрочем, 94-летняя ветеран судебной системы уверена, что и сегодня в судах трудятся в большинстве своем честные люди.
– Не представляю, – говорит Костина, – как человек может ложиться спать, зная, что он днем совершил должностное преступление. Ответственность за такое преступление для нечестных судей должна быть еще строже, чем для остальных граждан. И конечно, таких нужно немедленно гнать из суда. К сожалению, сейчас деньги многое решают, и некоторые люди себя этим губят.
Валентина Костина (вторая слева) в музее Челябинского областного суда во время визита председателя Верховного суда РФ Вячеслава Лебедева (в центре) в сентябре 2002 года.
Фото предоставлены редакции "Право.Ru" пресс-службой облсуда.
