Автор: Ларисса Логань
В минувшую пятницу заседание в Восьмом арбитражном апелляционном суде по делу "Reverta vs "Севернефть" (А81-890/2012) началось с того, что представитель Reverta (правопреемник латвийского Parex banka) Олега Койда поставил под сомнение главное доказательство оппонентов — заключение Омской лаборатории судебной экспертизы Минюста России. Из нее следует, что гендиректор "Севернефти" не подписывал договора поручительства с латвийским Parex banka, права которого перешли к Reverta, а стало быть, компания не обязана возвращать банку кредит в $75 млн. Однако суд встал на сторону Reverta.
Reverta добивается включения своих требований в реестр кредиторов "Севернефти", которая, по утверждению банка, под руководством гендиректора Жан Худойнатов (брат бывшего президента "Роснефти" Эдуарда Худайнатова) поручилась за кредит, выданный банком ЗАО "Североргсинтез" на строительство комплекса по переработке природного газа на Ямале ЗАО "Североргсинтез" и так им и не погашенный. Экспертиза Минюста, опровергнувшая участие Худойнатова в сделке, проводилась по решению апелляции.
- Вчера нам стала известна информация о том, что эксперты Савельева и Яковлева являются матерью и дочерью, — заявил Олег Койда. — Эту информацию легко проверить путем отправления запроса в лабораторию и в органы внутренних дел. Это основание для безусловного отвода, и они должны были заявить самоотвод. Поскольку ими этого сделано не было, то имеются все основания для признания данной экспертизы недостоверной. В связи с этим мы заявляем ходатайство об исключении экспертизы [из числа доказательств].
Адвокат Алексей Мельников, представляющий находящуюся на этапе конкурсного производства "Севернефть", возражал против удовлетворения этого ходатайства. "Не поясняется, каким образом они выяснили данный вопрос, хотя он, конечно, является серьезным, — сказал он, а потом отметил, что ограничения на участие родственников в разбирательстве касаются совсем иных случаев: — Насколько я знаю ст.21 АПК, там говорится, что имеет значение [только] родство суда по отношению к лицам, участвующим в деле". Но коллегия судей в составе Татьяны Семеновой, Елены Гладышевой и Алевтины Глухих все равно не стала рассматривать ходатайство об исключении доказательства, а также о назначении повторной почерковедческой экспертизы в том режиме, в котором просила Reverta — до того, как продолжить слушания по существу. "Просить можно, но мы установили порядок. В любом случае у нас есть 10 томов, сформированных в суде апелляционной инстанции дополнительно к 10 томам в первой инстанции", — пояснила судья Семенова.
Затем адвокат Вера Рихтерман, еще один представитель Reverta, повторила аргументы против того, чтобы оставлять в силе решение Арбитражного суда Ямало-Ненецкого автономного округа, который не стал включать требования латвийской компании в реестр требований кредиторов "Севернефти". Во-первых, говорила она, требования Reverta основаны на неоспоренном и принятом в ее пользу 15 марта 2012 года решении рижского Международного третейского суда, согласно которому "Севернефть" должна заплатить. "Если при рассмотрении дела о выдаче исполнительного листа заявление о фальсификации доказательств не сделано в порядке ст.161 АПК, исследованные третейским судом доказательства не подлежат пересмотру", — напомнила она, ссылаясь на практику Высшего арбитражного суда (дело ВАС-2608/2011).
Во-вторых, по ее словам, кроме заключения омских минюстовских экспертов, есть четыре исследования других почерковедов, подтвердивших достоверность подписи Худойнатова под договором о поручительстве (два из них были проведены в экспертных криминалистических центрах МВД в рамках доследственных проверок в отношении топ-менеджеров "Североргсинтеза" и Жана Худойнатова). "Исследовались абсолютно идентичные документы. Эксперт, который проанализировал все документы, пришел к выводу о подлинности. А эксперты, которые незаконно исключили шесть наиболее ценных образцов [подписей], пришли к отрицательному выводу. Может, в этом заключается неверность выводов омской лаборатории?" — задала Рихтерман вопрос, который для нее, по всей видимости, был риторическим.
В-третьих, адвокат Reverta обратила внимание на то, что в письменных пояснениях Жана Худойнатова (в суд он не ходил) нет прямого отрицания факта заключения договора поручительства и говорится лишь о том, что этот документ не подписывался в Риге (это так, сначала договор подписывался в латвийской столице, а затем сотрудник банка обеспечивал подписание договора в Москве Худойнатовым). "Контрагенты по сделке находились в разных государствах, и практически договоры подписывались российской стороной в Москве, а латвийской – в Риге. При этом в шапке договора указывалась Рига. В материалах содержится значительный массив документов, подписанных Худойнатовым, где в шапке договора указан город Рига, где Худойнатов никогда не был. Договор поручительства с должником был оформлен ровно так же, как иные договоры с должником, которые имеются в материалах дела", — объяснила Рихтерман.
Позже Григорий Чернышов из международной юркомпании White & Сase, представлявший интересы виргинского офшора Kinson International Corp (кредитор "Севернефти") объяснил такую уклончивость Худойнатова. "Если бы я был на [его] месте, я бы никогда в суд не пришел свидетелем. Я бы лучше штраф заплатил. Потому что, на следующий раз [закажут] очередное исследование, которое скажет, что на договоре стоит подпись Худойнатова, и тут же [возбудят] уголовное дело в отношении Худойнатова за дачу ложных показаний. Худойнатов, будучи разумным человеком, осознает эти риски", — сказал он.
Ну а гипотетическое участие родственников в проведении оправдывающей Худойнатова экспертизе, по мнению Чернышова, не критично. "В соответствии с АПК в состав экспертной комиссии должны входить не менее двух экспертов. Даже если в данном случае есть родственные связи, чему нет ни одного доказательства, и один эксперт был бы отведен, то два осталось. Они могут проводить экспертизу", — сказал он. Также, по большому счету, не имеет значения, по его мнению, и подпись Худойнатова под договором. "Даже если суд установит, что подпись действительно проставлена [им], с чем мы категорически не согласны и считаем, что в деле нет ни одного доказательства в пользу этого — даже при этом условии договор поручительства все равно не может считаться заключенным. Согласно ст.433 ГК, Reverta должна доказать, что после подписания со стороны банка, договор был отправлен в "Севернефть" и получен ею своевременно", — сказал Чернышов.
- Если бы существовал данный договор поручительства на $75 млн, то было бы значительно количество людей, которые бы знали, участвовали в оформлении этого договора — юристы, финансисты. Существовала бы электронная переписка многочисленная. Все это должно было бы быть предметом исследования в судебном заседании, может быть предметом экспертизы. Но их нет. Их отсутствие доказывает, что не существовало договора поручительства, — вторил Чернышову адвокат Мельников, возражавший, кстати, против приобщения к материалам дела почерковедческих исследований, полученных в рамках проверки, которую проводил дознаватель, и свидетельствовавших о том, что Жан Худойнатов подписывал договор поручительстве.
- Мы уважительно относимся к органам внутренних дел, но в данном случае имеет место явная попытка конкуренции различных сфер деятельности государства. Мы находимся в суде. Суд назначил почерковедческую экспертизу, а нам пытаются забросить в дело какие-то документы предварительного следствия. Это попытка конкуренции с судом.
- Как у вас резко изменилась позиция! Когда мы начинали, вам было достаточно тех экспертиз, которые были назначены не судом, — иронизировала судья Семенова, вспомнив заключение компании "Техэко", подтверждающее версию о том, что Жан Худойнатов договор поручительства не подписывал.
Много времени в ходе судебного заседания ушло на препирательства по поводу недобросовестности поведения в процессе. Адвокат "Севернефти" Мельников увидел подобный негатив в том, что его оппоненты "держат доказательства" (Reverta представила документ о вручении извещения о разбирательстве в латвийском арбитраже, а представители "Севернефти" говорили о том, что они извещены не были). Не понравилось ему и то, что накануне суда была проведена пресс-конференция, на которой представитель латвийского банка Сергей Иванов рассказал, что между Reverta и Александром Рязановым, бывшим президентом "Газпром нефти" и зампредправления "Газпрома", велись переговоры об урегулировании спора, но "после новогодних праздников представители противоположной стороны перестали отвечать на телефонные звонки". Рязанова латвийский банк считает главным бенефициаром всех структур, которые вовлечены в конфликт с российской стороны.
- Вчера наши оппоненты вместо того, чтобы готовиться к суду, проводили пресс-конференцию. До суда! Зачем? Думаю, понятно, чтобы непроцессуально как-то изложить свою позицию и косвенно повлиять на мнение суда, — заключил Мельников.
Но на судей это, судя по всему, не произвело впечатления. "Мы не участвовали в пресс-конференции, мы не знаем, что там обсуждалось. Поэтому это никак не может на нас повлиять, — сказала судья Семенова, припомнила Мельникову его письмо в Северо-западный региональный центр судебной экспертизы при Минюсте РФ (адвокат "советовал" отказаться от проведения экспертизы, угрожая "коррупционным скандалом" и депутатскими запросами) и резюмировала: — Суд уже молчит про недобросовестное поведение… Всем лицам, участвующим в процессе, периодически суд об этом говорит. Видимо, бесполезно".
После совещания продолжительностью в час с лишним она огласила постановление суда апелляционной инстанции. Согласно ему в реестр требований кредиторов "Севернефти" должны быть включены требования Reverta в размере 2,2 млрд руб.
Представители "Севернефти" и Kinson планируют обжаловать это постановление в кассации, а после завершения процесса адвокат Мельников поспешил прояснить вопрос, почему его доверитель не заявляет о фальсификации договора поручительства с подписью Худойнатова (на пресс-конференции адвокат Рихтерман недоумевала по этому поводу).
- Только по одной причине, — сказал Мельников. — Мы просто хотим, чтобы этот суд когда-нибудь закончился. Заявление о фальсификации приводит к передаче в милицию, а это годы, годы времени. Или месяцы как минимум!
