ПРАВО.ru
Новости
12 июля 2016, 21:30

ВС поправил суды, признавшие ничтожной сделку по подложным документам

ВС поправил суды, признавшие ничтожной сделку по подложным документам

Верховный суд РФ опубликовал утвержденный президиумом 179-страничный обзор своей судебной практики – второй за этот год.

В разделе, касающемся практики коллегии по экономспорам, рассматривается разрешение дел, связанных с недействительностью сделок. ВС отмечает, что крупная сделка хозяйственного общества, совершенная на основании подложных документов без согласия единственного участника, не может быть признана ничтожной на основании ст. 169 ГК как совершенная с целью, противной основам правопорядка и нравственности.

Между банком (кредитором) и предпринимателем (заемщиком) был заключен договор об открытии кредитной линии. Чтобы обеспечить исполнение обязательств по соглашению, кредитная организация (залогодержатель) и общество (залогодатель) заключили договор ипотеки недвижимого имущества. Вступившим в законную силу судебным актом по другому делу удовлетворены требования банка о взыскании задолженности с предпринимателя по кредитному договору и обращении взыскания на заложенное имущество, принадлежащее обществу. В удовлетворении встречного иска общества и его участника к банку о признании недействительным договора ипотеки как крупной сделки, совершенной без согласия единственного участника, отказано. Приговором суда директор общества признан виновным по ч. 2 ст. 201 УК (злоупотребление полномочиями).

Ссылаясь на то, что приговором суда установлены обстоятельства представления директором общества в банк заведомо подложного решения об одобрении договора ипотеки с поддельной подписью единственного участника общества, последний обратился в суд с иском о признании этих договоров ничтожными сделками, совершенными с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК).

Суд первой инстанции исковые требования удовлетворил, решение было поддержали и вышестоящие инстанции, исходя из того, что преступными действиями директора обществу и его единственному участнику причинен имущественный вред, а это противоречит нормам морали и обычаям делового оборота. Данные действия единоличного исполнительного органа, по мнению судов, не могут быть оценены как формирующие волю общества на передачу недвижимого имущества в залог банку. При этом были отклонен довод банка о его добросовестности и неосведомленности о факте подложности решений единственного участника. Суды отметили, что с учетом совершения сделок с целью, противной основам правопорядка и нравственности, оснований для признания интересов банка более приоритетными по сравнению с интересами истца не имеется.

Судебная коллегия ВС отменила все судебные акты и отказала в удовлетворении исковых требований по следующим основаниям. В рамках другого дела по иску банка о взыскании кредитной задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество обществом и участником был предъявлен встречный иск о признании недействительными договоров ипотеки как крупных сделок, совершенных без одобрения (ст. 46 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"). По итогам рассмотрения встречного иска в его удовлетворении было отказано.

Обращаясь в суд с иском по рассматриваемому делу, участник общества, по сути, ссылается на те же самые обстоятельства, что и в рамках первого дела – отсутствие одобрения договоров ипотеки. Его позиция дополнена лишь ссылкой на приговор как доказательство подложности решений единственного участника. Предъявляя настоящий иск, участник должен был доказать наличие у сторон (либо у одной из сторон) договоров ипотеки при их заключении цели, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, то есть не просто цели на заключение сделки, не соответствующей требованиям закона или иных правовых актов, а нарушающей основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной , политической и экономической организации общества, его нравственные устои (п. 85 постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 года № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса РФ").

По мнению участника, о такой цели свидетельствуют преступные действия директора общества по подделке решений единственного участника. В то же время, поскольку в предмет доказывания по настоящему делу входили обстоятельства, указывающие на ничтожность договоров ипотеки, а не решений об их одобрении, участник должен был доказать, что заключением соответствующих соглашений общество и/или банк преследовали соответствующие асоциальные цели. Само по себе обременение имущества ипотекой (даже направленное на обеспечение исполнения обязательств третьих лиц в отсутствие для залогодателя экономической целесообразности) не свидетельствует о наличии у одной из сторон сделки цели, заведомо противной основам правопорядка или нравственности.

Напротив, договор ипотеки является одной из наиболее распространенных договорных конструкций, регулярно применяемых участниками гражданского оборота, так как залог во многом направлен на развитие кредитных отношений, которые являются одной из необходимых предпосылок экономического роста. Следовательно, заключение залоговых соглашений указывает на наличие у сторон целей, соответствующих как основам правопорядка, так и экономической политике государства. Кроме того, нарушение прав конкретного лица хоть и является противозаконным, вместе с тем еще не свидетельствует о наличии у правонарушителя асоциальной цели по смыслу ст. 169 ГК, равно как не свидетельствует о наличии такой цели само по себе нарушение конкретной нормы права.

При рассмотрении настоящего дела суды фактически противопоставили интересы собственника, передавшего свое имущество в залог, интересам добросовестного кредитора, надлежащим образом исполнившего обязанность по проверке полномочий органа управления контрагента на подписание договоров ипотеки, отдав приоритет первому из них. При этом суды не приняли во внимание, что российский правопорядок базируется также на необходимости защиты прав добросовестных лиц и поддержании стабильности гражданского оборота, что в числе прочего подразумевает направленность правового регулирования и правоприменительной практики на сохранение юридической силы заключенных сделок. Поэтому приоритет в рассматриваемом случае необходимо было отдать банку как лицу добросовестному, положившемуся на представленный генеральным директором, сведения о котором имелись в ЕГРЮЛ, комплект документов.

Ссылка истца на то, что банк, проявляя требующуюся от него по условиям оборота заботливость и осмотрительность, должен был проверить подлинность подписей на решениях об одобрении крупных сделок, обратившись к участнику лично, отклонена судом. Истец является единственным участником общества – следовательно, состав органов управления формируется им не в результате достижения компромисса с интересами иных держателей прав участия, а посредством единоличного принятия решения.

"Таким образом, для любого разумного участника оборота очевидно, что лицо, назначаемое на должность генерального директора, пользуется личным доверием единственного участника, – заключает ВС. – Из этого следует, что действия в ущерб интересам банка, направленные на аннулирование выданного таким директором залога, свидетельствуют о попытке истца переложить негативные последствия осуществленного им неправильного выбора менеджера на третье лицо, что не согласуется с принципом добросовестности (ст. 1 и 10 ГК)" (определение № 308-ЭС15-18008).