Павел Одинцов, руководитель Управления по взаимодействию с общественностью и СМИ Верховного суда дал интервью Владимиру Соловьеву в программе "Полный контакт" на "Вести ФМ". Представитель ВС рассказал о доверии граждан к судебной власти, прокомментировал причины относительно небольшой доли оправдательных приговоров и ответил на упреки в адрес действующей судебной системы. "Право.ru" приводит основные тезисы интервью.
Существует ли обвинительный уклон в российском правосудии
В начале разговора Одинцов привел данные статистики: в России суды ежегодно рассматривают порядка 25 млн дел, включая те, которые рассматриваютcя мировыми судами. Десять лет назад их было 15 млн, а семь лет назад – 10 млн. Эта динамика, по мнению спикера, свидетельствует о том, что суду как институту, который разрешает разного рода конфликты, начинают доверять всё больше.
Также Одинцов отверг тезис Соловьева об обвинительном уклоне в российском правосудии: "Никакого обвинительного уклона в судебной системе не существует: по общим статистическим показателям рассматриваются 963 000 уголовных дел в отношении миллиона лиц, к 763 000 из них вынесены обвинительные приговоры. Четверть подсудимых освобождены судом от ответственности по различным процессуальным основаниям". Порядка 65% дел приходятся на процедуру особо порядка – упрощенную, которая предусматривает сделку о признании вины и где судом не предусмотрено никакой другой альтернативы, кроме как наказание. Обвиняемый сознает характер и последствия заявленного им ходатайства. Более того, если в результате беседы – в том числе и с судьей – выясняется, что эти данные или позиция были выбраны под давлением, то все автоматически рассматривается в общем порядке".
По словам Одинцова, в суды часто направляются дела, не имеющие судебной перспективы: из 530 000 дел небольшой тяжести (55% всех дел) дознание и следствие проводилось почти по 490 000. Из них 130 000 были прекращены судами по основаниям, имевшим место на стадии расследования. Оправдания по незначительным обвинениям попадают в статистику оправдательных приговоров (4,5% от общего числа – прим. Право.ru) "В целом для судопроизводства это действительно типовые дела, которые не требуют каких-то фундаментальных подходов при их рассмотрении. Помимо прочего, это еще и дополнительная нагрузка на суды", – подчеркнул представитель ВС.
Как оценить качество судебной системы
На вопрос журналиста о доверии к судебной власти и отношении к представителям судебного сообщества в целом, Одинцов предложил критерии оценки качества работы судов: "Истинным и подлинным критерием качества работы судебной системы может быть только законность принимаемых решений: суд в первую очередь правоприменитель, и он действует в системе существующих законов. Эти законы создаются по известным процедурам, отчасти самим судом в рамках его законодательных инициатив и его компетенции, отчасти законодательным собранием. Мы действуем в тех законах, которые существуют – суд не может выходить за рамки своей компетенции".
Также Одинцов опровергнул тезис о том, что Верховный судья или судебная система в целом использует "административный ресурс": "Сама по себе система управления судами дискретна. Каждая судебная инстанция по формальным признакам независима. Мы не имеем права никуда звонить, никем управлять. И это не делается... Такой практики не существует, чтобы судьи вышестоящих судов звонили нижестоящим судам и их о чем-то просили. А если бы такого рода вещи возникли, существует огромное количество правовых механизмов, которые могут привести к самым печальным последствиям для судьи, который имеет высочайший социальный статус".
Почему судебная система зависима и как она самоочищается
На вопрос журналиста, как очистить судебную систему от "судей – негодяев и мерзавцев", Одинцов ответил: "Я думаю, что это многоаспектная проблема и связана она не только непосредственно с деятельностью судей на местах или наверху. Это связано с общей правовой культурой внутри нашего сообщества. Потому что давить на судью, звонить, угрожать может кто угодно". Одинцов привел пример такого давления: некорректное освещения дел в СМИ накануне рассмотрения судебных решений, "когда в интернет-изданиях появляются статьи с перспективой увольнений судьи", давление со стороны общественных организаций и публикация ангажированных социологических исследований накануне принятия институциональных решений внутри судебной системы.
Что касается самоочищения и самоконтроля судебной системы, в тех случаях, когда находятся достаточные основания, судебная система моментально расстается с нарушителями, подчеркнул Одинцов: "И это позиция председателя Верховного суда. Он очень много делает для того, чтобы судья в том виде, в котором он отправляет правосудие, соответствовал высочайшим этическим стандартам. Это декларация, которая реализуется, в том числе и на практике".
Откуда судьи приходят в судебную систему
"Часто можно услышать упреки, почему в судебную систему мало идет представителей адвокатуры, других ведомств. А преимущественно приходят люди непосредственно из судебной системы – секретари судебных заседаний и работники аппаратов судов", – начал отвечать Одинцов на вопрос, кто и откуда приходит работать в российскую систему судебной власти. По его мнению, эта практика складывается из-за притязаний социальных групп. "Адвокат, который имеет хорошую клиентскую базу, не пойдет работать в суд, рассматривать 20–25 дел в день в районный суд. И такого рода предложений практически не поступает. Хотя нас упрекают в том, что вот вы берете людей преимущественно из собственной системы. Но почему человек из системы является персоной нон-грата? Если этот человек знает подробным образом работу и функционирование системы, не с точки зрения профессиональной деформации, а с точки зрения понимания процессуальных процедур, тонкостей судебной деятельности. Почему он не может выйти из собственной системы?" – задал встречный вопрос Одинцов. – Есть такое понятие – судейское усмотрение. Это крайне важно. Судья действует в рамках процедур, но он еще может оценивать особенности рассматриваемого дела, фигуранта по конкретному делу. Он должен еще использовать свой опыт, свое представление о законе. Но не видоизмененное представление, а детальное знание психологии человека. Судья – это не робот. Это человек, который переживает по поводу принятого решения".
Почему российский суд всегда виноват и чем это грозит
Одинцов прокомментировал и назначение суда как института для гражданского общества, а также попытался объяснить, почему в российском обществе к судебной системе складывается отрицательное отношение: "Поддержка репутации суда – это общегосударственное дело. Судья в процессе – арбитр, он не может публично выходить и объяснять, мотивировать принятое им решение. Потому что тем самым он создает препятствие для суда вышестоящей инстанции. Или, если он выступает с позиции вышестоящего, то он создает препятствия для нижестоящих судов, если будет оценивать то или иное дело". Таким образом, по мнению Одинцова, информационное пространство занимают другие субъекты правоотношений, такие как представители адвокатуры или обвинения, которые подробно и часто комментируют то или иное дело: "И когда кто-то из них терпит поражение, обычно в этой системе отношений виноватым остается суд. Если накануне рассмотрения дела в суде общественное пространство нагревается фактами арестов или шумных дел, то, когда дело доходит до суда, мы сталкиваемся с совершенно другой реальностью, с другим объемом предъявленных обвинений, то в конечном итоге виноватым в общественном сознании остается суд. Все говорят – вот дело, о нем говорили, в ток-шоу говорили… А суд еще не принял решение. Эта система этических стандартов на должна стать нормой".
Кроме того, Одинцов посетовал на смешение компетенций судебной власти с другими властями, имеющее место в общественном сознании: "Когда мы говорим о некоем совершенствовании системы, когда наступает такого рода синхронизация в отношении ведомств, которые так или иначе комментируют дела, то это в известном смысле способствует общему росту правосознания. Люди начинают понимать, где находится суд и где заканчиваются пределы его компетенции. Ну, например, система исполнения судебных наказаний имеет отношение к суду? С точки зрения формального разделения властей, конечно, не имеет. Система предварительного следствия, следствие вообще имеет отношение к суду? Не имеет. Когда мы смотрим на дела, которые рассматриваются ЕСПЧ, там существенный процент – это дела о неисполнении судебных решений. Это имеет отношение к суду? Не имеет. Равно как и условия содержания под стражей. Но ассоциативно для подавляющего большинства населения во всем виноват суд. Мы действительно со своей стороны хотели бы и всегда стремимся к соблюдению максимальной корректности в отношении оценки деятельности наших коллег в других ведомствах. И больше того, мы уважаем наших коллег за их профессионализм, мы с ними часто пересекаемся в рамках научной работы, правоприменительной практики. Но когда мы говорим об имиджевых перекосах в информационном пространстве – оно присутствует. И вот такого рода защитные механизмы должны создаваться всеми".
