ПРАВО.ru
Актуальные темы
5 сентября 2013, 14:39

Несправедливость судов и правоохранителей - видимость, созданная непонятными законами?

Несправедливость судов и правоохранителей - видимость, созданная непонятными законами?
Фото Право.Ru

Состояние российского законодательства обсуждали вчера в МГЮА им. Кутафина. Система права в России имеет много пороков, ее надо модернизировать, следовало из выступления спикера Госдумы Сергея Нарышкина. Его коллега по парламенту Владимир Плигин сознавался, что в вопросе санкций законодатели исходят из "произвольных, субъективных вещей" и призывал коллег обратиться к социологам, чтобы проверить, как нормотворчество влияет на общественную жизнь. А ректор академии Виктор Блажеев утверждал, что борьба против непрофильных вузов, готовящих юристов, пока неэффективна, и предостерегал от "разрушения целостности юридической профессии".

Спикер Госдумы Сергей Нарышкин открыл обмен мнениями словами о том, что эксперты "вполне справедливо" критикуют законодателей за необоснованность "отдельных" инициатив, их ненормативность, неполноту и неконкретность. И назвал пять пороков российской правовой системы. Среди них были следы прежних идеологических доктрин, отсутствие нормативности и наличие многочисленных деклараций и отсылочных норм, а также дублирование, которое, по мнению Нарышкина, "является побочным результатом очень быстрого и активного законотворчества". Кроме того, в списке проблем оказались перегруженный "непонятными и тяжелыми формулами" язык законов и "большой объем и темпы роста самого законодательного массива". 

В результате проблемы есть у граждан. "Им очень трудно разобраться в правовых тонкостях, а подчас в этом трудно разобраться и вполне подготовленным людям", — рассуждал председатель Госдумы. В результате "они видят несправедливость в деятельности судов, правоохранительных органов, различных чиновничьих структур". Тут Нарышкина можно было понять двояко: или эта несправедливость только кажущаяся, поскольку законы понять нельзя, или она, эта несправедливость, является прямым следствием качества нормативно-правовой базы.

"Для ответа на такие вызовы недостаточно только административных решений, нужны эффективные и адекватные законодательные решения, — говорил Нарышкин. — На мой взгляд, текущее состояние российской правовой системы говорит о том, что мы находимся на переходе от одного этапа к другому, и само право нуждается в модернизации". Правда тут же спикер оговорился, что "никакого радикального пересмотра всей совокупности норм быть не может", а "для страны жизненно важно сохранить Конституцию".

Способы решения проблем депутаты будут искать коллективно — они собираются регулярно готовить и публиковать отчет о состоянии российского законодательства. Работу над ним ведет Совет законодателей РФ. Владимир Плигин, глава думского комитета по госстроительству, возглавляющий работу над отчетом, сообщил присутствующим, что думские комитеты предоставили 20 аналитических материалов ("фундаментальные вещи", похвалился парламентарий) и 70 отчетов поступили от законодательных и представительных органов субъектов.

Плигин напоминал, что "вал законодательных инициатив растет", "остаются достаточно высокими темпы роста появления новых федеральных законов" - в третьем созыве в Госдуму внесены 4327 проекта, законами стали 773, в пятом созыве — 4392 и 1607 соответственно. "Возникает вопрос о действенности уже состоявшихся законов", — говорил единоросс. Чуть позже Плигин предложил подумать, чтобы с помощью социологов "точно понять, как то или иное [законодательное] предложение будет влиять на общественную жизнь". По его мнению, это и может стать одним из элементов модернизации. Позже его поддержала Талия Хабриева, вице-президент Российской Академии наук, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. "Можно ли говорить об эффективности права, если само направление [социологии права] у нас провисло?" — сетовала она. 

Признавал Плигин и то, что в России "не удается удержать стабильность кодексов", хотя предполагалось, что они "выполнят систематизирующую роль и перестанут меняться в быстром темпе". В частности, регулярно переписываются Уголовный и Уголовно-процессуальный. Но наличие местных кодексов (например, земельный, бюджетный, об административных правонарушениях, избирательный в Татарстане) парламентария смущает. Кодексы – компетенция федерации, рассуждал он, а в субъектах должны быть только законы.

С ним соглашались завкафедрой конституционного и муниципального права МГЮА Владимир Фадеев ("наша страна не мини-СССР, где когда-то в каждой республике были свои кодексы") и Хабриева. "Использование форм кодексов на субъектовом уровне – это абсолютно неправильная тенденция, которую нужно ломать, — говорила она. — Большей частью они повторяют нормы законодательства на федеральном уровне. Зачем? Мы снижаем таким образом авторитет права". В качестве альтернативы Хабриева предложила подумать над возможностью перехода к такой форме как Основы законодательства. "В каких-то областях придется пойти по этому пути, чем позволять субъектам упражняться, принимая кодексы", — заключила она.

Завершил свое выступление Плигин просьбой к сотрудникам МГЮА "подумать над теорией ответственности в Российской Федерации". "Сейчас, решая вопросы ответственности, особенно вопросы санкций, мы исходим очень часто из произвольных, субъективных вещей, — говорил единоросс. —  В принципе государство все время стремится двигаться в направлении санкций в административном праве, мы совершенно забываем про вопрос ответственности в рамках гражданско-правовых институтов". По его мнению, "переключение на эти институты было бы очень интересно".

В свою очередь Хабриева предлагала задуматься над готовностью российского законодательства к восприятию разного уровня международных правовых документов. "Россия вступила в ВТО, участница многочисленных международных организаций, — говорила она. — Но у нас не решен вопрос об имплементации тех стандартов, которые они нам выставляют". Повысить качество законодательства, считает Хабриева, помог бы "закон о нормативных актах РФ", который стал бы "фильтром для сырых законопроектов" и остановил "безудержное нормотворчество со стороны не очень ответственных субъектов законодательной инициативы". В отдаленной перспективе этому бы способствовало повышение качества обучения юристов. "Ощущается неподготовленность выпускников", — сетовала Хабриева. При этом она отмечала, что в редком вузе есть спецкурс "юридическая техника", на котором изучают основы составления документов.

Тему плохой подготовки выпускников юрфаков подхватил и ректор МГЮА Виктор Блажеев, сразу оговорившись, что это "не сугубо российская проблема" — с ней сталкиваются многие страны. "По оценкам Роскомстата, у нас ежегодно выпускается [из вузов] 150 000 юристов, 1,5 млн юристов в стране, из них только 700 000 активно занимаются юридической практикой. Подготовкой занимаются 1200 вузов и филиалов", — он начал свое выступление со статистики, затем напомнил, что стоит радикальная задача по сокращению числа вузов, занимающихся подготовкой юристов, и констатировал, что в реальности все наоборот — их подготовка расширяется. "Главная беда – даже не негосударственные вузы, а непрофильные. Для них это бизнес-проекты, связанные с пополнением своих внебюджетных средств", — жаловался Блажеев.

Для решения проблемы он предлагает использовать общественную аккредитацию вузов, которой занимается Ассоциация юристов России. "Первый опыт — впечатляющий", — радовался Блажеев. Но одной аккредитации, как он считает, недостаточно — мешает уведомительный порядок получения лицензии на образовательную деятельность. "Экономисты широко оперируют понятием "образовательная услуга" и тяготеют к гражданско-правовому пониманию, — говорил ректор. — Но все-таки государство не должно уходить [от регулирования] и уровень требований должен быть высоким".

Не устраивает Блажеева и попытки "размыть понятие "юрист". "Я имею ввиду [попытки выделить] такие направления, как правоохранительная деятельность, судебная власть, следственная и прокурорская деятельность в отдельные специальности, независимые от юриспруденции", — объяснил он. Это крайне опасная тенденция, считает ректор, а лоббируется такой подход, чтобы не переходить на двухуровневую систему подготовки (бакалавриат и магистратура), а сохранить "специалитет". "Мне кажется, что надо отстаивать позицию, что у нас единая профессия и есть один образовательный стандарт подготовки юристов, в рамках его возможны самые разные специализации, но тем не менее, это единый уровень подготовки", — заключил он. Правда, в этом случае его предупреждение об опасностях звучало менее убедительно, так как противников он не назвал.